Прощай, родная

Вернусь нескоро

О,белла, чао, белла, чао, белла, чао!

Я на рассвете

Уйду с отрядом

Веганских контр-партизан

Пролог

Василий боялся.

Боялся отчаянно, как загнанная в угол подворотни огромной зверюгой маленькая комнатная собачка, которой почему-то не сиделось на коленях у хозяев, как сбитый пилот-истребитель, судорожно дергающий заклинивший рычаг катапультирования в глубоком космосе...

Он старался прекратить дышать, и больше всего желал бы сейчас, чтобы и сердце также остановило свою работу. Хотя бы на время. Грохот сокращающейся мышцы сводил с ума, кровь била в мозг с утроенной, нет, учетверенной силой, легкие, казалось, сейчас разорвутся или наоборот, сожмутся в комок от недостатка кислорода. Только бы пронесло, только бы...

Но нет. Холодная фигура в черном кожаном плаще, фалды которого находились как-раз на уровне высоких ботинок, выглядевших брутальнее даже армейских "тапок”, приближалась. Неумолимо - спокойная поступь выводила из себя тихого и скромного, не привыкшего к опасностям и невзгодам военной жизни, но, тем не менее, втянутого в партизанский отряд буквально за шкирку водителя аэроджет - такси. Проклятый Фронтир!

Ни разу за всю свою жизнь он не видел крови и не испытывал эмоций. Вообще никаких - во всяком случаи, по сравнению со своими состоянием на данный момент, мелкие ссоры с коллегами и переживания по-поводу подорожавшего топлива выглядели совсем незначительно и тускло... Нет, не так. Они выглядели бредом зажравшейся свиньи.

Он знал, что случится, ведь всех остальных бойцов за справедливость уже приговорил скорый на решения и их исполнение суд контр-партизан... Страшный рев подствольного огнемета или хлопок выстрела модульной винтовки "Каратель”, запекшийся в собственном соку труп и лопнувшие глаза или мозги, в подтеках крови опускающиеся по шероховатой стене, и несколько позвонков, торчащих из обезглавленного разрывной пулей тела.

Его передернуло, но что Василий мог сделать, как мог отделаться от кошмара... Только, разве что, броситься на черную фигуру и попытаться уничтожить противника с помощью личного оружия, старой винтовки Тигрова, тем самым, как минимум, приближая конец, и ускоряя неторопливо ползущие своим липким от пота чередом события.

Контр-партизан усмехнулся сквозь маску и, сделал едва заметное, почти неощутимое движение рукой. Через несколько мгновений прямо перед соплом загорелся пьезоэлектрический элемент, горючая взвесь вспыхнула, но Василию было уже все равно - под ударом газа, вырывавшегося из черного, как и вся экипировка Имперцев, закопченного детища Махаонских оружейных под большим давлением, треснули ребра, рассыпаясь внутри организма на сотни обломков, впивавшихся и в сердце, и в лёгкие. Пламя охватило мертвое уже тело, в прах сжигая кожу, испаряя кровь, делая пеплом морально устаревший пластинчатый бронежилет... Отброшенный ударной волной труп приземлился за метр от стрелка. Комната пылала, искры и ошметки бумаги сновали туда-сюда по лишившейся большой части кислорода атмосфере многоэтажки. На одном из них ещё сохранилась надпись - то был клочок бумажной газеты, которую, отдавая дань традициям предков до сих пор печатали на Веге.

Заголовок статьи, выделяющейся когда - то среди всех иных заметок первой страницы издания жирным шрифтом, гласил:

"В связи с фактом несоблюдения оставшимися на Веге подразделениями армии государственного образования (т. н. корпорации) "Progressive World”  Проционской Конвенции, в частности пунктов 1.1., 1.2., 4 главы Третьей данного документа, а также незаконной деятельностью предавших свою Родину 4 и 5 армий Веганского Народного Ополчения, принято решение отсечь территорию, ограниченную городом Старполис на Востоке и Белым океаном на Западе от внешнего мира, признать её территорией военного противника 1-ой степени угрозы, и уничтожить всех военных и гражданских лиц, не относящихся непосредственно к Армии Земной Империи, проживающих, сражающихся или несущих воинскую службу на данной местности, с помощью всех доступных средств, включая ядерное и химическое ОМП...”

Текст обрывался черным пятном, но в отблесках похоронного костра можно было прочесть и ещё один кусок самой важной для жителей нескольких десятков городов статьи за последние пятьсот лет:

"...считать виновными по статье 3-1 УК ЗИ, в качестве наказания использовать высшую его меру. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит...”

Глава 1. Прощай, родная.

Я поправил лацкан черного, огнеупорного плаща и отсоединил длинную трубку, выползающую из тяжелого, битком набитого рюкзака на спине. Спустил курок подствольника, наблюдая за крошечным огоньком, то вспыхивающим, то гаснущим на небольшом ответвлении перед самым соплом. Забавно, именно от этого всполоха пламени зависела жизнь многих людей, именно этот огненный язычок вершил правосудие... Насколько иногда размер контрастирует с возможностями.

Очередная операция... ну, не операция, скорее тотальный расстрел почти что беззащитных противников, окончилась... окончился просто великолепно. Если не считать нагло выскочившую в метре от моего лица бородатую рожу, руки обладателя которой сжимали десятимеллиметровую винтовку, целясь точно в прикрытый стеклами маски лоб. Но и тут я, к счастью для командира уже изрядно порядевшей нашей шайки, не сплоховал. Собственно, неожиданности, подобные этой, уже перестали считаться таковыми, ибо в последнее время именно из-за одиночек, загнанных в угол нашими превосходящими силами, сотка стала терять бойцов с пугающей регулярностью.

Весело у нас здесь, в контр-партизанских частях. И не соскучишься, даже если сильно постораешься.

Ведь что такое, если разобраться, ремесло нашего брата?

Разъезжать туда-сюда по улицам опустевших, уничтоженных городов полуострова Фронтир, вылавливая и жестоко разбирая на органы и шашлыки выживших солдат и мирных жителей?

Нет. На самом деле наш крестовый поход - жертва богам безумия и кровожадности, покровителям доблестной армии Земной Империи. И мы, безликие монстры в черных, огнеупорных плащах, - пророки их, жрецы религии добра и света...

Ну да. У нас есть право карать, но нет права миловать, хотя именного него иногда так отчаянно не хватает в нештатных ситуациях резерваций и поселений выживших. Кто хочет встретится с нами? Никто. Кто еще хочет упорно не признавать локальный мирный договор? Много желающих.

Империи действительно стоит показать истинное лицо войны партизанам, бойцам за свободу, воинам корпорации. Показать, что такое террор и подавление личности разрывной пулей.

Танк стоял недалеко от поля брани - под прямую видимости из окон здания, захваченного противником подставлять машину мы не решились. И правильно - ПТРК, потрепанная, даром что не ржавая, модель местной сборки, обнаружился в районе девятого этажа.

Командир звена сидел прямо на броне противопехотного четырехгусеничного зверя, на борту которого был твердой рукой снайпера Хэлька намалеван неправдоподобно - белый череп в языке неправдоподобно - рыжего пламени. Снайпер наш стал фигурой почти фольклорной, после того как показал тридцатке свои незамеченные таланты в области живописи. С тех пор ему пришлось выпустить их-под пера десятки похабных и не очень картин, заказами на которые Хэлька прям таки забрасывали остальные контр-партизаны. А ведь мог стать художником, и даже выдающимся, если б не попадал на спор с трех тысяч метров в коллекционный кругляш, выпущенный Имперским Монетным Двором к дню создания на Терре самой большой и пристижной военной академии, что был зазмером в полтора сантиметра.

Комзвена приветствовал наш передовой отряд легким кивком головы, дескать - спасибо, что живые. Мы ответили ему примерно тем же, но только в более уставной манере, приложив руку, обтянутую сперва бронеперчаткой из какого-то ткань-ураниевого сплава, а после - огромной кожанной пятирней, к холодной боковой бронеплите маски.